Последняя лодка в этом сезоне, - лениво сказал мне зазывала у порта. Я заплатила за билет и села в баре, дожидаясь, пока найдутся попутчики. Вообще-то накануне я собиралась плыть на остров из Сирмионе. Но Сирмионе - это такой ад, созданный специально для туристов, где вместо пытки смолой применяют пытку толпой. Среди десятков лодок и тысяч туристов я своего причала не нашла, махнула рукой и вернулась в Дезенцано. Сошла с рейсового парома - и тут этот зазывала. Ну и славно.
Изола Гарда - абсолютное воплощение острова.
Семейное владение: узкая полоса земли всего в километр протяженностью, сады, которые обрываются прямо в воду и защищают обитателей острова от посторонних глаз. Маленький причал, куда с апреля по октябрь по расписанию приплывают лодки с посетителями. Семья Кавацца - владельцы острова - стала пускать сюда посторонних всего 15 лет назад. Поэтому чувствуешь себя здесь немного Лиззи Беннет на экскурсии в Пемберли, с поправкой на климат и кипарисы.
На широкой оконечности острова стоит неоготическая вилла. Вилла явственно напоминает венецианский палаццо дукале, искаженный оптическими аберрациями. Будто дворец дожей подвергли деконструкции и собрали заново, "по мотивам". И только приблизившись, понимаешь, что архитектор Луиджи Ровелли позаимствовал у венецианского дворца только его стрельчатые арки с окном-четырехлистником, а остальное в худших традициях Новеченто разукрасил чем попало.
Впрочем, главное сходство виллы с палаццо дукале сохранилось - они лучше всего смотрятся с воды.
Остров Гарда богат историей. Судя по найденным античным надгробиям, здесь жили римляне, устраивали стоянку пираты. В раннее средневековье тут обосновались и долго владели островом франсисканцы, пока их не изгнал Наполеон.
Граф Луиджи Леки купил остров в 1817 году, успел пристроить к нему крошечный порт и причал. В 1860 году вилла была конфискована военными и через некоторое время продана на аукционе. Ее купил генуэзский герцог Гаэтано де Феррари, и с тех пор островом владеют его потомки, уже четвертое поколение - семеро братьев и сестер Кавацца.
Династия
Остров обычно носил имя семьи, которая владела им. Но так как в семье всегда были одни дочери, которые выходили замуж и меняли фамилию, остров сменил много имен: остров Леки, остров де Феррари, остров Боргезе. Но теперь семья Кавацца в коммерческих целях называет его остров Гарда.
Из всех владельцев острова самый загадочный персонаж - это прабабушка нынешних Кавацца - Мария Сергеевна Анненкова. о ней в рекламных буклетах об острове пишут лишь, что князь Гаэтано женился на l'arciduchessa russa Maria Annenkoff, приемной дочери императора Александра II.
В русских источниках достоверных сведений о ней тоже крайне немного, а то, что есть - полно двусмысленностей и околичностей. Доподлинно известно лишь, что ее отец был из разорившихся дворян Курской губернии, сама она была фрейлиной при великой княгине Александре Иосифовне, жене родного брата Александра II - вел. кн. Константина.
Вот посвященный ей фрагмент мемуаров Анны Федоровны Тютчевой, фрейлины императрицы Марии Фёдоровны.
1857 год, 18 февраля
Вчера вечером я узнала довольно интересные подробности о деле m-lle Анненковой, возбудившем прошлой осенью всеобщее любопытство и всякие догадки. Вчера вечером за чаем государь получил депешу от великой княгини Марии Николаевны, в которой, между прочим, она говорила, что m-lle Анненкова снова исчезла, после того как ее одно время разыскал ее отец. Завязался разговор на эту тему, и государь и государыня рассказали мне следующую историю, в которой очень трудно разобраться. Во время нервных припадков m-lle Анненкову магнетизировала великая княгиня Александра Иосифовна. Анненкова впадала в состояние сомнамбулизма, во время которого ей бывали откровения из сверхчувственного мира; она видела сонмы небесных сил, впадала в экстаз, вступала в сношения с духами; ей являлась Мария-Антуанетта, которая открыла ей, что она вовсе не то лицо, за которое себя считает, — не дочь своего отца, но дочь герцога Ангулемского и одной датской принцессы, правнучка Карла X и внучатая племянница Людовика XVI и Марии-Антуанетты, доказательство чему она найдет на образе, находящемся у ее так называемого отца, который сомнамбула описала. Образ действительно нашелся у г-на Анненкова и был прислан сюда. С обратной стороны образ был покрыт розовой тафтой, а под тафтой на доске оказалась надпись: «Этот образ принадлежит Марии Бурбон».
Анненков был очень удивлен, ему ничего не было известно о надписи, и он дополнил роман, сочиненный его дочерью, следующими данными: его собственный отец был женат на молодой девушке, усыновленной семейством Прозоровских (это именно была принцесса Матильда Датская), он имел от нее сына, теперешнего г-на Анненкова, и умер. Вдова поселилась за границей, от времени до времени она возвращалась в Россию, но всегда ненадолго, жизнь ее за границей была окутана таинственностью, так что ее сын не знал даже ни места, ни времени ее смерти. Вероятно, за границей эта г-жа Анненкова — она же принцесса датская — вышла замуж за сына герцога Ангулемского, жившего в Австрии под именем графа Рейхенбаха, и от него имела эту дочь, Марию-Анненкову, сомнамбулу. Остается непонятным, каким образом эта девочка с рождения своего очутилась в доме своего брата, который считал ее своей дочерью и, как таковую, воспитывал до того момента, как откровения Марии-Антуанетты возвестили высокое происхождение этой молодой девушки. У г-на Анненкова была дочь, родившаяся такой хилой, что доктора тут же объявили, что она не может жить. На другой день после этого в колыбели нашли толстенького и здорового ребенка, которого накануне оставили тщедушным и умирающим. Няня ребенка была в услужении у г-жи Анненковой-матери, и перед смертью она покаялась г-ну Анненкову, что совершила по отношению к нему великий грех, который, однако, она отказалась точнее объяснить. Таким образом, настоящая дочь г-на Анненкова была подменена сестрой его, дочерью его матери от второго брака с сыном герцога Ангулемского…
В эту нелепую сказку, которую маленькая негодница упорно повторяла с неимоверной наглостью, сочинив ее совместно с отцом, человеком совершенно разоренным, с целью вытянуть деньги и другие выгоды от императорской семьи — в эту сказку благоговейно уверовала великая княгиня Александра Иосифовна, которая так много и так часто повторяла свои магнетические опыты, что кончила тем, что с ней сделался выкидыш, и она чуть не сошла с ума.
Императрица в то время была здесь одна, так как государь и великие князья находились в Николаеве; она разобрала дело со свойственным ей спокойствием и хладнокровием; присутствуя на магнетическом сеансе, она, однако, не была введена в заблуждение комедией, великолепно разыгранной молодою девушкою; она решила отправить ее за границу для поправления здоровья, и, невзирая на слезы и отчаяние великой княгини, страстно любившей эту девушку, та должна была уехать в сопровождении г-жи Берг, первой камер-фрау великой княгини, которая казалась уравновешенной и рассудительной женщиной и до тех пор не давала себя обмануть ясновиденьем Анненковой.
С тех пор императрица получала от Анненковой письмо за письмом; эти письма были написаны ею в состоянии сомнамбулизма от имени Марии-Антуанетты, которая требовала, чтобы Анненкова была признана принцессой Бурбонской и ей были обеспечены почести и положение, присущие ее званию. Она писала и государю, обещая ему, что она, Мария-Антуанетта, откроется ему, если он согласится иметь свидание с Марией Анненковой. Государь, возвращаясь из Николаева, заехал к ней в Курск, где она находилась в то время перед отъездом за границу. Он напомнил ей ее обещание показать Марию-Антуанетту. Она закрыла глаза, вздрогнула и спустя несколько минут сказала: «Это я», и начала говорить с ним, как будто через нее говорила Мария-Антуанетта, и рассказала свою историю. Однако это государя не убедило. Маленькая негодница в состоянии бодрствования притворялась ничего не ведающей обо всех тех историях, которые она рассказывала во время сна, до тех пор пока в Дрездене ей во сне не явился император Николай, который открыл ей тайну ее рождения.
В последний раз, когда она написала государю и государыне, она грозила им, все в качестве Марии-Антуанетты, что явится им в дворцовой церкви, что она будет видима только им и их духовнику, что она будет в белом платье с зеленым шарфом, признаком вдов. Но когда государь и государыня ответили ей, что они будут очень рады получить такое убедительное доказательство, она ответила им, что предоставляет их неверию, и перестала им писать. С тех пор она скитается по Германии с места на место вместе с г-жой Берг, которая, сама ли была обманута или же вошла в обман ясновидящей и находит удобным и приятным путешествовать на казенный счет по красивым местам, — так или иначе сделалась горячим приверженцем Анненковой. Они ускользнули от надзора, чтобы съездить в Париж, рассказали свою сказку Людовику-Наполеону, который был очень ею удивлен. Он сказал, что более всего его удивляет то, что это несомненно не сумасшествие, хотя очень похоже на сумасшествие. Эта ложь так часто повторялась той, которая ее сочинила, что она стала для нее реальностью...
...Очень комично, что г-жа Берг позволила убедить себя сомнамбуле, что муж ее умер, и надела по нем траур. Как ни волнуется бедный муж, узнавший здесь об этом, как он ни пишет ей письмо за письмом, чтобы убедить ее в своем существовании, г-жа Берг все продолжает считать его умершим, оплакивает его и носит по нем траур…
Дальнейшая судьба М.С. Анненковой следующая. Оставшись жить за границей, она вышла замуж за герцога де Феррари. В 1884 г. на нее пало подозрение в попытке шантажировать герцога Николая Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского, женатого на ее сестре Надежде Сергеевне Акинфиевой, письмом, подписанным Chevaliers de Lys. В целях себя реабилитировать она в 1885 г., впервые после высылки в 1858 г., поехала в Россию и через благоволившего к ней Победоносцева пыталась добиться от Александра III признания ее невиновной в этом деле ценою отказа от составленного ею завещания, содержание которого было неугодно русскому двору. Несмотря на то, что император признал себя удовлетворенным ее объяснениями, он отказался ее принять, и она уехала обратно за границу, не получив аудиенции. В 1886 г. она обращалась к Победоносцеву с новой просьбой о поручительстве для получения взаймы 180 000 рублей.
Об итальянском периоде жизни "маленькой негодницы" известно мало. Кроме того, что она часто бывала на острове и начала разбивать здешние сады. Видимо, замужество и жизнь в Италии Анненковой оказались вполне благополучны. Правда, золотые годы ее парадиза миновали. Семья кавацца, чтобы содержать виллу, пустила сюда (дозированно) туристов, и завела собственное производство вина и оливкового масла. Масло у меня как раз закончилось, и я вспомнила, что нужно написать про остров посреди озера, чтобы как-нибудь при случае сюда вернуться.
Изола Гарда - абсолютное воплощение острова.
Семейное владение: узкая полоса земли всего в километр протяженностью, сады, которые обрываются прямо в воду и защищают обитателей острова от посторонних глаз. Маленький причал, куда с апреля по октябрь по расписанию приплывают лодки с посетителями. Семья Кавацца - владельцы острова - стала пускать сюда посторонних всего 15 лет назад. Поэтому чувствуешь себя здесь немного Лиззи Беннет на экскурсии в Пемберли, с поправкой на климат и кипарисы.
На широкой оконечности острова стоит неоготическая вилла. Вилла явственно напоминает венецианский палаццо дукале, искаженный оптическими аберрациями. Будто дворец дожей подвергли деконструкции и собрали заново, "по мотивам". И только приблизившись, понимаешь, что архитектор Луиджи Ровелли позаимствовал у венецианского дворца только его стрельчатые арки с окном-четырехлистником, а остальное в худших традициях Новеченто разукрасил чем попало.
Впрочем, главное сходство виллы с палаццо дукале сохранилось - они лучше всего смотрятся с воды.
Остров Гарда богат историей. Судя по найденным античным надгробиям, здесь жили римляне, устраивали стоянку пираты. В раннее средневековье тут обосновались и долго владели островом франсисканцы, пока их не изгнал Наполеон.
Граф Луиджи Леки купил остров в 1817 году, успел пристроить к нему крошечный порт и причал. В 1860 году вилла была конфискована военными и через некоторое время продана на аукционе. Ее купил генуэзский герцог Гаэтано де Феррари, и с тех пор островом владеют его потомки, уже четвертое поколение - семеро братьев и сестер Кавацца.
Династия
Остров обычно носил имя семьи, которая владела им. Но так как в семье всегда были одни дочери, которые выходили замуж и меняли фамилию, остров сменил много имен: остров Леки, остров де Феррари, остров Боргезе. Но теперь семья Кавацца в коммерческих целях называет его остров Гарда.
Из всех владельцев острова самый загадочный персонаж - это прабабушка нынешних Кавацца - Мария Сергеевна Анненкова. о ней в рекламных буклетах об острове пишут лишь, что князь Гаэтано женился на l'arciduchessa russa Maria Annenkoff, приемной дочери императора Александра II.
В русских источниках достоверных сведений о ней тоже крайне немного, а то, что есть - полно двусмысленностей и околичностей. Доподлинно известно лишь, что ее отец был из разорившихся дворян Курской губернии, сама она была фрейлиной при великой княгине Александре Иосифовне, жене родного брата Александра II - вел. кн. Константина.
Вот посвященный ей фрагмент мемуаров Анны Федоровны Тютчевой, фрейлины императрицы Марии Фёдоровны.
1857 год, 18 февраля
Вчера вечером я узнала довольно интересные подробности о деле m-lle Анненковой, возбудившем прошлой осенью всеобщее любопытство и всякие догадки. Вчера вечером за чаем государь получил депешу от великой княгини Марии Николаевны, в которой, между прочим, она говорила, что m-lle Анненкова снова исчезла, после того как ее одно время разыскал ее отец. Завязался разговор на эту тему, и государь и государыня рассказали мне следующую историю, в которой очень трудно разобраться. Во время нервных припадков m-lle Анненкову магнетизировала великая княгиня Александра Иосифовна. Анненкова впадала в состояние сомнамбулизма, во время которого ей бывали откровения из сверхчувственного мира; она видела сонмы небесных сил, впадала в экстаз, вступала в сношения с духами; ей являлась Мария-Антуанетта, которая открыла ей, что она вовсе не то лицо, за которое себя считает, — не дочь своего отца, но дочь герцога Ангулемского и одной датской принцессы, правнучка Карла X и внучатая племянница Людовика XVI и Марии-Антуанетты, доказательство чему она найдет на образе, находящемся у ее так называемого отца, который сомнамбула описала. Образ действительно нашелся у г-на Анненкова и был прислан сюда. С обратной стороны образ был покрыт розовой тафтой, а под тафтой на доске оказалась надпись: «Этот образ принадлежит Марии Бурбон».
Анненков был очень удивлен, ему ничего не было известно о надписи, и он дополнил роман, сочиненный его дочерью, следующими данными: его собственный отец был женат на молодой девушке, усыновленной семейством Прозоровских (это именно была принцесса Матильда Датская), он имел от нее сына, теперешнего г-на Анненкова, и умер. Вдова поселилась за границей, от времени до времени она возвращалась в Россию, но всегда ненадолго, жизнь ее за границей была окутана таинственностью, так что ее сын не знал даже ни места, ни времени ее смерти. Вероятно, за границей эта г-жа Анненкова — она же принцесса датская — вышла замуж за сына герцога Ангулемского, жившего в Австрии под именем графа Рейхенбаха, и от него имела эту дочь, Марию-Анненкову, сомнамбулу. Остается непонятным, каким образом эта девочка с рождения своего очутилась в доме своего брата, который считал ее своей дочерью и, как таковую, воспитывал до того момента, как откровения Марии-Антуанетты возвестили высокое происхождение этой молодой девушки. У г-на Анненкова была дочь, родившаяся такой хилой, что доктора тут же объявили, что она не может жить. На другой день после этого в колыбели нашли толстенького и здорового ребенка, которого накануне оставили тщедушным и умирающим. Няня ребенка была в услужении у г-жи Анненковой-матери, и перед смертью она покаялась г-ну Анненкову, что совершила по отношению к нему великий грех, который, однако, она отказалась точнее объяснить. Таким образом, настоящая дочь г-на Анненкова была подменена сестрой его, дочерью его матери от второго брака с сыном герцога Ангулемского…
В эту нелепую сказку, которую маленькая негодница упорно повторяла с неимоверной наглостью, сочинив ее совместно с отцом, человеком совершенно разоренным, с целью вытянуть деньги и другие выгоды от императорской семьи — в эту сказку благоговейно уверовала великая княгиня Александра Иосифовна, которая так много и так часто повторяла свои магнетические опыты, что кончила тем, что с ней сделался выкидыш, и она чуть не сошла с ума.
Императрица в то время была здесь одна, так как государь и великие князья находились в Николаеве; она разобрала дело со свойственным ей спокойствием и хладнокровием; присутствуя на магнетическом сеансе, она, однако, не была введена в заблуждение комедией, великолепно разыгранной молодою девушкою; она решила отправить ее за границу для поправления здоровья, и, невзирая на слезы и отчаяние великой княгини, страстно любившей эту девушку, та должна была уехать в сопровождении г-жи Берг, первой камер-фрау великой княгини, которая казалась уравновешенной и рассудительной женщиной и до тех пор не давала себя обмануть ясновиденьем Анненковой.
С тех пор императрица получала от Анненковой письмо за письмом; эти письма были написаны ею в состоянии сомнамбулизма от имени Марии-Антуанетты, которая требовала, чтобы Анненкова была признана принцессой Бурбонской и ей были обеспечены почести и положение, присущие ее званию. Она писала и государю, обещая ему, что она, Мария-Антуанетта, откроется ему, если он согласится иметь свидание с Марией Анненковой. Государь, возвращаясь из Николаева, заехал к ней в Курск, где она находилась в то время перед отъездом за границу. Он напомнил ей ее обещание показать Марию-Антуанетту. Она закрыла глаза, вздрогнула и спустя несколько минут сказала: «Это я», и начала говорить с ним, как будто через нее говорила Мария-Антуанетта, и рассказала свою историю. Однако это государя не убедило. Маленькая негодница в состоянии бодрствования притворялась ничего не ведающей обо всех тех историях, которые она рассказывала во время сна, до тех пор пока в Дрездене ей во сне не явился император Николай, который открыл ей тайну ее рождения.
В последний раз, когда она написала государю и государыне, она грозила им, все в качестве Марии-Антуанетты, что явится им в дворцовой церкви, что она будет видима только им и их духовнику, что она будет в белом платье с зеленым шарфом, признаком вдов. Но когда государь и государыня ответили ей, что они будут очень рады получить такое убедительное доказательство, она ответила им, что предоставляет их неверию, и перестала им писать. С тех пор она скитается по Германии с места на место вместе с г-жой Берг, которая, сама ли была обманута или же вошла в обман ясновидящей и находит удобным и приятным путешествовать на казенный счет по красивым местам, — так или иначе сделалась горячим приверженцем Анненковой. Они ускользнули от надзора, чтобы съездить в Париж, рассказали свою сказку Людовику-Наполеону, который был очень ею удивлен. Он сказал, что более всего его удивляет то, что это несомненно не сумасшествие, хотя очень похоже на сумасшествие. Эта ложь так часто повторялась той, которая ее сочинила, что она стала для нее реальностью...
...Очень комично, что г-жа Берг позволила убедить себя сомнамбуле, что муж ее умер, и надела по нем траур. Как ни волнуется бедный муж, узнавший здесь об этом, как он ни пишет ей письмо за письмом, чтобы убедить ее в своем существовании, г-жа Берг все продолжает считать его умершим, оплакивает его и носит по нем траур…
Дальнейшая судьба М.С. Анненковой следующая. Оставшись жить за границей, она вышла замуж за герцога де Феррари. В 1884 г. на нее пало подозрение в попытке шантажировать герцога Николая Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского, женатого на ее сестре Надежде Сергеевне Акинфиевой, письмом, подписанным Chevaliers de Lys. В целях себя реабилитировать она в 1885 г., впервые после высылки в 1858 г., поехала в Россию и через благоволившего к ней Победоносцева пыталась добиться от Александра III признания ее невиновной в этом деле ценою отказа от составленного ею завещания, содержание которого было неугодно русскому двору. Несмотря на то, что император признал себя удовлетворенным ее объяснениями, он отказался ее принять, и она уехала обратно за границу, не получив аудиенции. В 1886 г. она обращалась к Победоносцеву с новой просьбой о поручительстве для получения взаймы 180 000 рублей.
Об итальянском периоде жизни "маленькой негодницы" известно мало. Кроме того, что она часто бывала на острове и начала разбивать здешние сады. Видимо, замужество и жизнь в Италии Анненковой оказались вполне благополучны. Правда, золотые годы ее парадиза миновали. Семья кавацца, чтобы содержать виллу, пустила сюда (дозированно) туристов, и завела собственное производство вина и оливкового масла. Масло у меня как раз закончилось, и я вспомнила, что нужно написать про остров посреди озера, чтобы как-нибудь при случае сюда вернуться.
Комментариев нет:
Отправить комментарий