Почитала я сегодня — на психопатическом фоне крымской кампании (чума, чума на оба ваши дома!) - немножко венецианских газеток через ФБ. И оттуда, с берегов "лагуны Адрии зеленой" приходят тревожные известия о начале боевых действий. Топонимические сражения идут на узких калле. Язык Гольдони ополчился на язык Данте.
А все дело в уличных указателях, на местном диалекте называемых nizioleti (от общеитальянского "lenzuolini" - "простынки"). В белых прямоугольниках - черные печатные буквы, выведенные прямо по штукатурке зданий. Ими помечены улицы, небольшие площади-кампо, приходы, мосты. В городе таких указателей около четырех тысяч.
туристы чаще ориентируются на желтые указатели со стрелкой. Для них они вроде путеводной нити
Чтение ниссиоэти очень полезно, в них содержится поучительный обзор истории Венеции, но не большой истории Серениссимы, не великих сражений и дипломатических каверз, а истории мелкой, бытовой, насыщенной событиями приходского масштаба.
Многие из названий - отражение народного красноречия, местной легенды или анекдота. Вот мост Мараведжи в Дорсодуро недалеко от Галереи Академии – народная память помнит, что здесь в палаццо семьи Мараведжи жили семь сестер редкой красоты. Набережная Сетте Мартири – в 1944 году немецкое командование для устрашения жителей Венеции расстреляло семерых заключенных из тюрьмы Санта Мария Маджоре. Калле дель Марангон назван в честь самого большого и мощного колокола на кампанилле Сан-Марко, звон которого определял ритм города и помогал местным жителям идти в ногу со временем. Современное его название идет от слова marangoni – плотники Арсенала, которые по басовитому сигналу с Сан-Марко начинали и заканчивали смену.
А вот сотопортего Тамосси напоминает не только о семье банкиров Тамосси, чье дело сначала процветало, а потом угасло. Тамосси также арендовали палаццо, где в шестнадцатом веке жил Пьетро Бонавентури, соблазнитель "колдуньи" Бьянки Капелло, будущей жены великого герцога тосканского.
За двести лет существования ниссиоэти стали визитной карточкой города и для венецианцев, и для туристов. Однако краска с них быстро облезает и таблички приходится часто обновлять: влажный воздух, агрессивная среда, то-сё. Маляры, как оказалось, nizioleti не только восстанавливали, но и переписывали, иногда с ошибками, местами - на странной смеси итальянского и венецианского (да-да, суржик, суржик). Процесс иногда тормозил где-то между двумя языками, создавая уродливые гибриды.
Такие языковые чудища вызывали возмущение многих граждан. Четыре года назад активисты даже создали группу в Facebook для общественного давления на городской совет. Они требовали восстановления табличек в достойном для великого города виде. Самые горячечные энтузиасты требовали привести их в соответствие с Catastico 1786 года, последним письменным земельным кадастром Республики. Муниципалитет гражданскую инициативу подхватил, создали совет, набрали советников, которым было поручено выработать некий общий критерий правописания топонимов. Подключили университет, лингвистов, историков, архивариусов. Все было бы хорошо, если бы не одно "но": для многих венецианцев подход совета к восстановлению nizioleti оказался неприемлем.
Усилиями совета на стенах венецианских домов стали появляться таблички, говорившие с прохожими на общепринятом итальянском, а не на местном диалекте: Sottoportego della Madonnetta, например. Эта ползучая, зловещая экспансия двойных согласных вызвала в обществе раскол. По ночам в город стали выходить летучие партизанские отряды, вооруженные баллончиками с краской. Они закрашивали двойные буквы, приводя надписи в соответствие с венецианским диалектом. И какой-нибудь Ponte della Parrucchetta к утру превращался в Ponte del Parucheta. А campo dell'Abbazia в campo de l'Abazia.
Двойные согласные были преданы анафеме как проявление "итальянизации". В этом коварном удвоении мерещилась и двойная обида — подрыв культурной самоидентификации, покушение на традиции, насмешка над ностальгией. Типа, мы ничего не имеем против языка божественного Данте, но и венецианцам есть что предъявить, когда дело доходит до претензий на древность.
Rio tera, а не rio terra. В Венеции так называют канал, который был засыпан землей
Вот пример nizioleto на безупречном венецианском. По-итальянски надпись следовало бы читать как "Parrocchia di S. Moise" и "Campo Sant'Angelo".
А это простынка-италоид. Ну они еще б "контрада" написали!
У идеи переписать названия улиц по-итальянски тоже были свои сторонники. Наследники Чиприани, например, заявили, что итальянские названия улиц было бы легче понимать туристам (я совершенно не понимаю эту концепцию: что за нужда делать что-то для облегчения жизни туристов? Или, если идти до конца, почему бы не перевести и переписать все названия на английском языке?)
Сторонники пуристического подхода утверждали, что венецианский язык существует, он до сих пор используется ежедневно большинством венецианцев любого социального ранга, и сохраняет их память и культуру. Но я думаю, все это дело завертелось вовсе не вокруг "языкового вопроса", а отразило более глубокое и мощное желание предотвратить еще одно изменение в венецианской жизни, помешать приспособлению города под нужды туристов, сохранить то, что осталось от разоренной культуры республики. Ветшающие указатели в этой картине мира — это стертые знаки истории, которые в Венеции пытаются восстановить.
Вот, местная газета даже микро-референдум решила провести: одна независимая буква или две в составе.
Ну и чтобы два раза не вставать, еще немного картинок Венеции:
Тре Очи
Сан Поло
и Риальто
Гоббо
И напоследок - Крещение Джамбатисты Чима да Конельяно. Люблю его за бескомпромиссную любовь к родному городу: вон даже над рекой Иордан возвышаются стены Конельяно.
А все дело в уличных указателях, на местном диалекте называемых nizioleti (от общеитальянского "lenzuolini" - "простынки"). В белых прямоугольниках - черные печатные буквы, выведенные прямо по штукатурке зданий. Ими помечены улицы, небольшие площади-кампо, приходы, мосты. В городе таких указателей около четырех тысяч.
туристы чаще ориентируются на желтые указатели со стрелкой. Для них они вроде путеводной нити
Чтение ниссиоэти очень полезно, в них содержится поучительный обзор истории Венеции, но не большой истории Серениссимы, не великих сражений и дипломатических каверз, а истории мелкой, бытовой, насыщенной событиями приходского масштаба.
Многие из названий - отражение народного красноречия, местной легенды или анекдота. Вот мост Мараведжи в Дорсодуро недалеко от Галереи Академии – народная память помнит, что здесь в палаццо семьи Мараведжи жили семь сестер редкой красоты. Набережная Сетте Мартири – в 1944 году немецкое командование для устрашения жителей Венеции расстреляло семерых заключенных из тюрьмы Санта Мария Маджоре. Калле дель Марангон назван в честь самого большого и мощного колокола на кампанилле Сан-Марко, звон которого определял ритм города и помогал местным жителям идти в ногу со временем. Современное его название идет от слова marangoni – плотники Арсенала, которые по басовитому сигналу с Сан-Марко начинали и заканчивали смену.
А вот сотопортего Тамосси напоминает не только о семье банкиров Тамосси, чье дело сначала процветало, а потом угасло. Тамосси также арендовали палаццо, где в шестнадцатом веке жил Пьетро Бонавентури, соблазнитель "колдуньи" Бьянки Капелло, будущей жены великого герцога тосканского.
За двести лет существования ниссиоэти стали визитной карточкой города и для венецианцев, и для туристов. Однако краска с них быстро облезает и таблички приходится часто обновлять: влажный воздух, агрессивная среда, то-сё. Маляры, как оказалось, nizioleti не только восстанавливали, но и переписывали, иногда с ошибками, местами - на странной смеси итальянского и венецианского (да-да, суржик, суржик). Процесс иногда тормозил где-то между двумя языками, создавая уродливые гибриды.
Такие языковые чудища вызывали возмущение многих граждан. Четыре года назад активисты даже создали группу в Facebook для общественного давления на городской совет. Они требовали восстановления табличек в достойном для великого города виде. Самые горячечные энтузиасты требовали привести их в соответствие с Catastico 1786 года, последним письменным земельным кадастром Республики. Муниципалитет гражданскую инициативу подхватил, создали совет, набрали советников, которым было поручено выработать некий общий критерий правописания топонимов. Подключили университет, лингвистов, историков, архивариусов. Все было бы хорошо, если бы не одно "но": для многих венецианцев подход совета к восстановлению nizioleti оказался неприемлем.
Усилиями совета на стенах венецианских домов стали появляться таблички, говорившие с прохожими на общепринятом итальянском, а не на местном диалекте: Sottoportego della Madonnetta, например. Эта ползучая, зловещая экспансия двойных согласных вызвала в обществе раскол. По ночам в город стали выходить летучие партизанские отряды, вооруженные баллончиками с краской. Они закрашивали двойные буквы, приводя надписи в соответствие с венецианским диалектом. И какой-нибудь Ponte della Parrucchetta к утру превращался в Ponte del Parucheta. А campo dell'Abbazia в campo de l'Abazia.
Двойные согласные были преданы анафеме как проявление "итальянизации". В этом коварном удвоении мерещилась и двойная обида — подрыв культурной самоидентификации, покушение на традиции, насмешка над ностальгией. Типа, мы ничего не имеем против языка божественного Данте, но и венецианцам есть что предъявить, когда дело доходит до претензий на древность.
Rio tera, а не rio terra. В Венеции так называют канал, который был засыпан землей
Вот пример nizioleto на безупречном венецианском. По-итальянски надпись следовало бы читать как "Parrocchia di S. Moise" и "Campo Sant'Angelo".
А это простынка-италоид. Ну они еще б "контрада" написали!
У идеи переписать названия улиц по-итальянски тоже были свои сторонники. Наследники Чиприани, например, заявили, что итальянские названия улиц было бы легче понимать туристам (я совершенно не понимаю эту концепцию: что за нужда делать что-то для облегчения жизни туристов? Или, если идти до конца, почему бы не перевести и переписать все названия на английском языке?)
Сторонники пуристического подхода утверждали, что венецианский язык существует, он до сих пор используется ежедневно большинством венецианцев любого социального ранга, и сохраняет их память и культуру. Но я думаю, все это дело завертелось вовсе не вокруг "языкового вопроса", а отразило более глубокое и мощное желание предотвратить еще одно изменение в венецианской жизни, помешать приспособлению города под нужды туристов, сохранить то, что осталось от разоренной культуры республики. Ветшающие указатели в этой картине мира — это стертые знаки истории, которые в Венеции пытаются восстановить.
Вот, местная газета даже микро-референдум решила провести: одна независимая буква или две в составе.
Ну и чтобы два раза не вставать, еще немного картинок Венеции:
Тре Очи
Сан Поло
и Риальто
Гоббо
И напоследок - Крещение Джамбатисты Чима да Конельяно. Люблю его за бескомпромиссную любовь к родному городу: вон даже над рекой Иордан возвышаются стены Конельяно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий